Утром 8 ноября 1991 года Ив Монтан проснулся рано. Сняв телефонную трубку, он велел горничной отеля «Дю Трибюналь» принести завтрак: яйцо, кусочек ветчины, ломтик сыра, булочку и кофе. Настроение у него было бодрое, так как предстоял последний день съемок в фильме «Остров толстокожих». Уже завтра он будет в Париже, в своей квартире на бульваре Сен-Жермен, где его ждет подруга Кароль Амьель и сынишка Валентин.
Автомобиль с личным шофером был уже подан, чтобы отвезти прямо на съемочную площадку. Но Монтан неожиданно попросил Жоржа заехать в местный кинотеатр. Несколько дней назад Ив случайно обнаружил в холле провинциального кинотеатра среди современных афиш одинокий старый плакат картины «Золотая каска» с портретом Симоны Синьоре. Ее лицо было молодым и прекрасным. Ив уговорил служителя кинотеатра отдать ему плакат, спешно отсчитывая купюры.
Сев в машину и бережно держа плакат, он неожиданно сказал водителю: «Знаешь, у нас с Симоной могло бы быть двое взрослых детей. Одному уже бы было сорок один, а второму — сорок. Но… она их потеряла».
На съемочной площадке режиссер Жан-Жак Бейнекс ждал Монтана вместе с настоящим доктором. Сегодня должны были снимать сцену смерти героя Монтана — лесного отшельника Леона Марселя. Доктора пригласили, чтобы тот объяснил, как это сделать более правдоподобно.
Мотор! Леон Марсель так натурально стал задыхаться и хрипеть, что по коже присутствующих побежали мурашки. Когда сцена была снята, Монтан с растерянной улыбкой сказал: «Как будто в сердце вонзился клювом голодный орел…»
Режиссер спросил: «Ив, не измучил я тебя сегодня?» Монтан улыбнулся: «Даже если бы ты попросил меня сделать тысячу повторов, то я бы согласился. Настроение как в первый день каникул! А планы у меня большие — мы с Кароль и сынишкой улетаем на остров Морис. А потом я начну репетировать грандиозное шоу, уже раскуплено 11000 билетов. Я хочу, чтобы мой маленький сын увидел меня на сцене и запомнил!»
Но Монтан не вернулся в Париж. Через час режиссеру позвонил водитель Жорж Доньон и выпалил: «У месье Монана случился сердечный приступ, его увезли в больницу. Он просил не волновать Кароль, но я все же ей позвонил». Кароль тут же примчалась и просидела у его постели несколько часов, пока Монтан не отправил ее в отель: «Тебе надо выспаться. Увидимся завтра утром».
Когда Кароль ушла, к Иву зашла медсестра, дала лекарства, поправила подушку, выключила верхний свет. Ив вдруг тихо прошептал: «Симона…»
Девушка переспросила: «Что, простите?» — «Ее звали Симона. Женщину, которую я любил больше жизни. И которую предал…» Медсестра присела на стул рядом. Она должна была дежурить около него до утра. Девушка сказала: «Постарайтесь заснуть!» Он послушно кивнул и закрыл глаза.
Симона… Сколько лет прошло? Они были вместе тридцать пять лет, а он помнит до сих пор первую встречу с ней, как будто это было вчера. Двор, залитый солнцем, черепичные крыши старых домиков, буйство зелени, кружащиеся голуби.
Посреди двора стоит молодая женщина. У нее необычайно светлые волосы и лукавая полуулыбка, как на картинах итальянских мастеров. Он знает, что женщину зовут Симона Синьоре, но он никогда не видел ее на экране.
Ему надо просто подойти к ней, сказать пару фраз, познакомиться, чтобы никогда не расставаться. Это было в 1949 году в Сен-Поль-Де-Ванс. Они и правда больше не расставались. Симона развелась с мужем и забрала маленькую Катрин.
22 декабря 1951 года она вышла замуж за Монтана. «Я счастлива, как девчонка перед Рождеством»- прошептала ему Симона. Шумная компания гостей поздравляла молодых. И он был тоже счастлив. Всякий раз, когда он думал о счастье, перед ним возникали черепичные крыши, блики солнца, голуби и Симона. Монтан удочерил ее дочь Катрин.
Симона была необыкновенной… В совершенстве знала английский и латынь, обожала историю. Симона воспитывалась в интеллигентной семье, ее отец дружил с художником Полем Гримо, драматургом Жаном Ануем, а сама она общалась с поэтом Жаком Превером и Луисом Бунюэлем. С ней Монтан чувствовал себя приматом, поскольку о существовании Бодлера узнал в только 23 года.
Она заставляла его читать книги, учила светским манерам. Они поселились у площади Дофан, в квартире, залитой солнцем. Летом они ездили в Нормандию. Там у них был огромный дом с бассейном. Симона по воскресеньям приглашала местную детвору купаться в их бассейне. Она садилась в шезлонг и затягиваясь «Житаном» без фильтра, задумчиво смотрела на ребячью возню. Наверное, в эти минуты она думала о том, как бы ей хотелось родить Иву малыша… Но попытки были неудачны и она страдала.
Она ездила с ним на гастроли, сидела на репетициях, стояла за кулисами во время спектаклей. Пока Ив Монтан не взорвался: «Все сидишь и вяжешь?!» Синьоре спокойно отложила вязанье и сделала один звонок: «Я согласна сыграть роль в вашем фильме». И вскоре — триумфальный успех «Пути наверх», за главную роль в котором она получила «Оскар» в 1960 году. С таким же королевским спокойствием она переживет роман Монтана с Мэрилин Монро.
В 1960 году после блистательного турне по Америке Монтана пригласили на съемки в Голливуд. На его кандидатуре в фильме «Давай займемся любовью» настояла сама Мэрилин Монро. Монтан казался ей воплощением «французского любовника» и к тому же внешне был похож на ее бывшего мужа Джо Ди Маджио.
Монтан и Синьоре поселились в бунгало отеля «Беверли Хиллз» по соседству с Мэрилин Монро и Артуром Миллером. Драматург Миллер стучал что-то на пишущей машинке, а Симона «демонстрировала искусство красиво терять время». Ближе к вечеру они усаживались с Миллером и, потягивая виски, вели разговоры по душам.
Уже тогда Мэрилин считала, что они с Монтаном просто созданы друг для друга: «Артуру нужны интеллектуалки, с которыми он мог бы беседовать. Вроде Симоны. А Иву нужна я».
Все вечера Монро с удовольствием проводила у своих французских соседей — Миллер вскоре уехал в Ирландию писать сценарий «Неудачники».
На съемочной площадке было видно, что им обоим нравится изображать из себя влюбленных.
Во время совместных ужинов Симона наблюдала, как ее муж смотрит на Мэрилин. Она чувствовала, что их отношения из дружеских перерастают в нечто большее.
Мэрилин всем подряд, включая своего психоаналитика, стала говорить, что француз физически возбуждает ее.
Монтан так смешил Мэрилин, что она захлебывалась от смеха, а тонкие бретельки ее обтягивающего платья то и дело спадали.
Она смущенно хихикала, поправляя их. Монро пила большими глоткам французское вино, от нее волнующе пахло парфюмом.
Она слишком часто повторяла Иву, что «он потрясающий парень». Симона подарила Мэрилин пластинку с песнями Монтана. Монро поставила пластинку и закружилась в танце, покачивая бедрами.
Симона перехватила восхищенный взгляд мужа, направленный на Монро — она поняла, что роман с этой красоткой — всего лишь дело времени. Вскоре Симону вызвали на съемки в Италию.
Мэрилин и Монтан в своих соседних бунгало все чаще оставались предоставленными самим себе.
Скорее всего, как было так — Монро для завоевания Монтана применила свой излюбленный прием: она постучала в его бунгало. Вскоре их постельные истории стала распространять гостиничная прислуга. Так любовный роман стал достоянием гласности.
Уже в Италии Симона узнала , что ее муж и Монро стали любовниками и даже не пытаются скрывать это обстоятельство.
Очевидцы говорили, что Симона за эти дни выпила больше , чем за свою предыдущую жизнь. Говорят, что однажды вечером Синьоре позвонила Монро и стала умолять перестать встречаться с Ивом.
В то лето, когда работа над фильмом была завершена, Монтан через Нью-Йорк возвратился в Париж. Тем временем Монро предприняла хитроумный перехват возлюбленного. Она сняла в гостинице номер и явилась в аэропорт, нагруженная шампанским. Короткая остановка превратилась в пятичасовую отсрочку. Мэрилин и Монтана видели в ее лимузине, где они в обнимку сидели на заднем сиденье. После этого сбитый с толку и сконфуженный француз вернулся в Париж, где его ждала исстрадавшаяся Симона Синьоре.
Мэрилин не хотела отпускать его. На протяжении многих месяцев она тешила себя надеждой, что сумеет вернуть Монтана. Но больше они не встретились.
Монтану казалось, что Симона его простила. Но она так и не смогла забыть этого. На публике Синьоре произносила красивые фразы: «Вы знаете мужчин, которые устояли бы перед Монро?»
А близкой подруге Симона Синьоре призналась: «Если бы ты знала, как я люблю его, этого парня… Жизнь без него — пустота…» Симона по-прежнему отчаянно любила своего мужа, вязала ему теплые шарфы и пуловеры, поддерживала во всем, но что-то внутри нее сломалось. Безвозвратно.
Постепенно пристрастие к алкоголю переросло в привычку. Ее лицо стало отечным, появились морщины. Но ей было наплевать. Фигура стала грузной и расплывалась на глазах. Она стала задыхаться и быстро утомляться. Казалось, что она сама целенаправленно губит свою красоту, намеренно не хочет сопротивляться ни возрасту, ни пагубному пристрастию.
Симона не стеснялась напиваться в обществе, стала некритичной к своему поведению, сквернословила. Она знала, что муж не оставил своих привычек и по-прежнему неверен ей.
Она никогда не задавала ему вопросов. Достаточно было того, что он остался с ней. Потом стало известно, что некая Анн Дроссар родила от него дочь. Факт сожительства с Анн Монтан перед судом не отрицал. Признать же себя отцом Авроры категорически отказался. Знала Симона и о других его любовницах.
Он начал встречаться со своей секретаршей Кароль Амьель еще при жизни Симоны. Их свидания проходили в их парижской квартире в те дни, когда Симоны не было дома. Ему казалось, что жена не догадывается ни о чем.
Во время одного из концертов Монтана открылась тайна. После успешного выступления и получасовых оваций все близкие собрались за кулисами и стали поздравлять артиста. Монтан смеялся, целовал Симону, но вдруг его глаза выхватили в толпе Кароль — темноволосая девушка смущенно улыбалась ему. Он радостно крикнул: «Кароль!» и протянул к ней руку.
Симона резко отстранилась: «Скоро я не буду вам помехой…» — и вышла. Кароль не знала, что Симоне поставлен смертельный диагноз — опухоль поджелудочной железы и ей осталось жить совсем немного. Синьоре не пришла на банкет в ресторан. А когда муж вернулся домой и попытался что-то объяснить, она сделала вид, что спит.
30 сентября 1985 года стали передавать новости: «Как мы уже сообщали, сегодня утром на 64 году жизни скончалась великая актриса, супруга Ива Монтана, редкая по красоте и благородству женщина — Симона Синьоре».
Смерть жены Ива Монтана застала на юге, на съемочной площадке картины «Жан де Флоретт». Через шесть месяцев после смерти Симоны Монтан открыто привел Кароль в свой с Симоной дом. И она затеяла там ремонт по своему вкусу.
Кароль воцарилась там на правах хозяйки, переписала сообщение на автоответчике, на дверях прибила какие-то дощечки с пояснительными надписями «Спальня Кароль», «Кухня», «Салон»…
Везде все было переставлено-перекрашено-переделано-спрятано-выброшено. Единственным уцелевшим местом, которое Монтан запер на ключ и куда категорически запретил входить, оказалась комната Симоны. Внутри все осталось таким, каким было в день, когда она оттуда вышла в последний раз. На спинке стула — шерстяная кофта, на рабочем столе — карандаши, ручка, бумага и очки. Его как-то спросили, о чем он больше всего жалеет и он ответил: «О том, что сделал Симоне слишком больно, когда изменил ей с Монро…»
Через три года родился их сын с Кароль, которого назвали Валентином. Монтан пережил Симону на шесть лет. Он умер 9 ноября 1991 года через день после окончания съемок в фильме «Остров толстокожих».
